Решение приднестровской проблемы: риски и угрозы-2

Таким образом, никакие полюбовные соглашения с ПМР - кроме единственного, самоубийственного варианта - полного отказа от европейского развития Молдовы и превращения её в одно большое Приднестровье - невозможны. А значит, не имеют смысла и переговоры в нынешнем формате. Нужна принципиально другая программа реинтеграции. Основанная на ясном понимании того, что в действительности представляет собой нынешняя ПМР. Через 20 лет борьбы… За шумом официальных речей вокруг так долго приближавшегося, и, наконец, наступившего "25-летия независимости ПМР" затерялась другая дата, некруглая и негромкая. В конце апреля 1994 года, Президент Молдовы Мирча Снегур и "президент ПМР" Игорь Смирнов выступили с совместным заявлением. В нём, в частности, говорилось: "исходя из общих взаимных интересов и необходимости справедливого урегулирования конфликта в регионе…  стороны убеждены, что создалась новая общественно-политическая ситуация, являющаяся серьезной предпосылкой для успешного разрешения кризиса". Прошло 20 лет. Было подписано больше десятка основных документов об урегулировании, и почти сотня промежуточных. Общая сумма затрат, на одни только зарплаты чиновников, представлявший на переговорах "стороны", "посредников", "гарантов", "наблюдателей" и т.п., достигла уже, вероятно, семизначных сумм в твердой валюте. А с учетом всех расходов на эти чиновничьи танцы, возможно, и восьмизначных. Не раз, и не два с различных высоких трибун было заявлено, что до окончательного урегулирования буквально рукой подать, что осталось - ну вот же, вы же видите - совсем чуть-чуть…. Но никаких реальных подвижек за все прошедшие 20 лет достигнуто не было. Последним действительно значимым достижением было прекращение огня летом 1992. Причины этого достаточно понятны. Во-первых, у Кишинева и Тирасполя нет никаких "общих взаимных интересов», во всяком случае, в части возможного урегулирования. А, во-вторых, их взгляды на справедливый ход урегулирования оказались принципиально несовпадающими. Причем, речь идет даже не о дележе денег и власти. Сведись всё только к этому - и за 20 лет можно было бы отыскать хоть какой-то компромисс - запомним это утверждение, потому что мы к нему ещё вернемся. Но причины, не позволяющие сторонам договориться, лежат намного глубже. Если быть более точным, то эти причины лежать в несколько слоев. Внимательно исследовав то, что лежит на поверхности, мы обнаруживаем ещё один, скрытый от глаз слой проблем, а под ним - ещё один, и ещё, и ещё, и ещё… Попробуем же докопаться до нижнего слоя… Трудности осознания На самом верху лежат формально-юридические причины. В это трудно поверить, но в Молдове до сих пор не определились: с кем они, собственно, ведут переговоры? А коли так, то непонятен и статус подписанных документов. И, как следствие, не вполне понятно, что с этими документами следует делать? Если это, как полагают в Тирасполе, международные договора - то они должны быть ратифицированы Парламентом. Но Приднестровье считается "государством" лишь в воображении тираспольских руководителей. Даже максимально лояльные к "ПМР" гости из России начинают говорить о "государственности Приднестровья" только приняв на грудь, как минимум, по бутылке квинтовского коньяка - а по возвращении домой и вытрезвлении ни о какой государственности ПМР даже не заикаются. До следующего визита в Тирасполь. Если это не международные договора, а ПМР - не государство, то с кем, собственно, подписываются эти документы? Это вообще -  что? Договорные соглашения, то есть, нечто, предполагающее взаимное исполнение, или что-то совершенно иное? От этого, к слову, зависит и то, каков статус молдавских переговорщиков. Например, это могут быть протоколы переговоров с лидерами вооруженных бандформирований, которые ведут специалисты-психологи, специализирующиеся на работе с такого рода криминальными отморозками. В ходе таких переговоров они могут пообещать отморозкам всё что угодно: самолет (чартер в аэропорту Кишинева, к примеру), контейнер с долларами, выпивку, наркотики и выход в телеэфир. И даже признание в качестве государства могут пообещать, если это необходимо. Любые обещания здесь допустимы - лишь бы спасти заложников, удерживаемых бандитами. Некоторые из этих обещаний, пока заложники не освобождены, а бандиты не арестованы, могут быть даже выполнены. Но это всё промежуточные этапы на пути к главной цели: заложников освободить, а террористам надеть наручники и предать их суду. И как только бандиты чуть зазеваются, лихие парни из спецотряда по борьбе с терроризмом…  Что - нет?  Это не наш случай?  Признаюсь, мне жаль, что это не так, но нет - значит, нет. Тогда, как вариант это могут быть протоколы переговоров с аналогичными лидерами, но менее накровавившими и более вменяемыми. Которых, при удачном ходе переговоров, предполагается, например, амнистировать. И даже - да, возможно и такое - интегрировать в каком-то качестве в молдавское общество. Кстати, а в каком именно качестве? Это ведь тоже надо оговаривать, раз уж речь идет о попытке реально договориться. И каковы границы полномочий молдавских участников переговоров? Что они могут предлагать, а что нет? Справедливости ради надо сказать, что некоторые попытки внести ясность в этот вопрос со стороны Молдовы предпринимались. В 2006 был даже принят закон о статусе приднестровских территорий, который, по замыслу его создателей, должен был служить основой переговоров. Но, во-первых, и в этом законе не был ясно прописан статус нынешних властей ПМР. А этот статус обязательно должен быть прописан, и не только прописан, но и признан всему участниками переговоров. А, во-вторых, все такие попытки немедленно встречали обструкцию со стороны Тирасполя. Единственным логичным ответом Молдовы здесь могла бы быть твердая позиция: мы будем вести переговоры или так, вот в этих, установленных нами рамках - или нам с вами вообще разговаривать не о чем. И мы в этом случае будем вести переговоры без вас. Либо с теми, кто согласится представлять ваши интересы, если таковые найдутся - и с ними же, а не с вами, подписывать соглашения. Либо - и, опять же, без вас -  об организации вашей полной изоляции. Но, Молдова, вместо того, чтобы занять такую позицию, возвращалась за стол переговоров… вот только о чём можно говорить при таком несовпадении позиций сторон? Если мы сравним документы, подписанные на переговорах с Тирасполем, с документами, подписанными с Комратом, то увидим, что в случае с Гагаузией со статусом была достигнута полная ясность, притом, её-то как раз достигли в первую очередь. И вот после этого разговор стал конкретным и деловым. Обе стороны переговоров понимали, о чём идет торг, и это понимание совпадало, то есть, игра шла на одном поле. Торг шел об интеграции в Молдову лидеров незаконных формирований.  Лидеры признавали, что Гагаузия - это часть Молдовы, и брали на себя обязательства не нарушать впредь молдавских законов, и не пытаться из Молдовы выломиться, тем или иным способом. По крайней мере, до тех пор, пока Молдова остается в существующем статусе независимого государства. Взамен молдавская сторона давала им прощение, обещала неприкосновенность и интеграцию в политическое поле Молдовы, на региональном уровне. Конечно, обе стороны, играя юридической казуистикой, постарались по максимуму надуть друг друга. И Кишинев здесь изрядно переиграл Комрат. Но, тут уж не обессудьте, торг есть торг. Caveat emptor, знаете ли… Могли ли в Тирасполе и в Кишиневе не понимать, что неопределенность статуса Тирасполя в переговорном процессе фактически загоняет переговоры в глухой тупик? Разумеется, нет. Обе стороны это прекрасно понимали тогда, и понимают сегодня. Тогда что же? Они и в самом деле хотели загнать сделать переговоры бесконечными? Не совсем так. Всё было немного сложнее. Тирасполь, который, в отличие от Гагаузии, в конце концов, получил-таки достаточные объёмы российской военной и дипломатической помощи (насколько охотно или неохотно Россия предоставила такую помощь, как долго она колебалась, и какие рассматривала альтернативные варианты - другой вопрос), совсем не спешил в Молдову. В ближне- и среднесрочной перспективе тираспольские власти вполне устраивала неопределенность политического статуса под российским зонтиком. Во всяком случае, она была для них намного предпочтительнее гагаузской определенности. И тогда Тирасполь максимально поднял ставки, требуя статуса полноправной стороны международных переговоров - и стоял на этом мертво. И до сих пор, кстати, на этом же и стоит.   Молдова, в свою очередь, никоим образом не могла пойти на условия Тирасполя. Во-первых, любая политическая сила и любой политик, даже просто озвучивший такую идею, становился уязвим для критики со всех сторон. По факту это означало, что его разорвали бы конкуренты, объявив предателем родины и превратив в обезображенный политический труп. О том, чтобы провести такой статус ПМР через парламент речь вообще не шла.  Для этого понадобился бы парламент, состоящий сплошь из политических самоубийц. Во-вторых, несмотря на все недостатки и слабости молдавского государства, оно всё же всегда ощущало ответственность за своих граждан, живущих в заднестровских районах. Слишком сильны были человеческие и родственные связи, слишком много выходцев из Левобережья сделало политическую карьеру в Кишиневе, добравшись до самых вершин. Таким образом, вопрос о том, чтобы уйти из капкана конфликта, отгрызя лапу - пожертвовав Приднестровьем, на повестке дня вообще никогда не стоял, и как вариант действий не прорабатывался. А признание межгосударственного статуса договоров между Кишиневом и Тирасполем было бы безусловным шагом в этом направлении - для Молдовы абсолютно неприемлемым. Хотя, с точки зрения чистой и холодной прагматики, у такого варианта, осуществленного в тот период, году так в 92-94, были бы не такие уж плохие перспективы. В том числе - и в плане дальнейшего возвращения ПМР в Молдову - лет, эдак, через 25-30, и уже на условиях Кишинева…. Но история сослагательного наклонения, как известно, не знает. К тому же, такой шаг был бы в любом случае предприятием очень и очень рискованным, и неоднозначным. Сильное, с прочными международными позициями, государство ещё могло бы позволить себе такие риски. Слабая и нестабильная Молдова - нет. Впрочем, сильное государство просто не оказалось бы в такой ситуации. Итак, вопрос о статусе переговоров был вынужденно оставлен в неопределенности, что означало полный и безоговорочный тупик и топтание на месте. Достичь соглашения с Тирасполем по этому вопросу было невозможно. Принять тираспольские условия - тоже невозможно. Додавить сепаратистов, прежде всего экономически, и принудить принять условия Кишинева - хотя бы по гагаузскому варианту - на это не было ни сил, ни ресурсов, ни политической воли. Ну, а без ясного статуса переговоры априори и не могли привести ни к чему. Однако и из неопределенности можно, при грамотном подходе, извлечь немалые выгоды. И вот тут-то Приднестровье переиграло Молдову полностью, с разгромным счетом, и по всем направлениям. Вот очень краткий перечень того, чего не сделала Молдова - и чегодобилось Приднестровье. Пусть даже и в ситуации, когда статус сторон не определен. Молдова не урегулировала вопрос о газе и позволила повесить на себя долг за газ, разворованный в ПМР - к слову, уже пятимиллиардный. Конечно, перспективы уплаты этого долга России равны нулю - причем, твердому и гарантированному нулю, безо всяких вариантов. Во-первых, любой международный арбитраж решит дело в пользу Молдовы. Во-вторых, формальными должниками являются АО со смешанным молдо-российским капиталом. Но само по себе существование схемы, позволяющей ПМР уже 25 лет бесплатно сосать российский газ, и демонстрировать за этот счет, до самого последнего времени, лучший уровень социальных гарантий для населения - большие пенсии, выплачивавшиеся без задержек, низкие цены на коммунальные услуги и т.п.- стало тяжелейшим поражением для Молдовы. Притом, как экономическим, так и политическим. Молдова не урегулировала вопрос о жестком контроле численности российского контингента. О предельных сроках его пребывания в рамках заключенного соглашения и о необходимости перезаключения такого соглашения для продления таких сроков. О вывозе или уничтожении боеприпасов, хранящихся в Колбасной. Это позволило российской армии и российским спецслужбам получить в Приднестровье де-факто военную базу - надежно охраняемую площадку, где они чувствуют себя как дома. Эта площадка используется Россией для подрывной работы на сопредельных территориях - в Молдове и в Одесской области, и может быть в дальнейшем использована как плацдарм для военного удара, по образцу, реализуемому сегодня на Востоке Украины.  Одновременно, её наличие обеспечивает ПМР фактическую охрану, "крышу", осуществляемую силами российской армии. Находясь под этой крышей, и оттого уверенный в своей полной безнаказанности, тираспольский режим постоянно устраивает приграничные провокации, по отношению, как к Молдове, так и к Украине. Молдова не урегулировала пограничные проблемы с ПМР - и даже не признала самого наличия таких проблем. Она не обустроила границу с Приднестровьем. Более того - мысль о том, что такая граница должна быть обустроена, в Кишиневе отвергалась и отвергается до настоящего времени. Мы, мол, тем самым, "косвенно признаем независимость Приднестровья". Это дает ПМР огромные возможности для реализации разного рода контрабандных схем, обогащающих тираспольскую верхушку и попутно разрушающих экономику Молдовы, а также для разного рода специальных операций на подконтрольной властям Молдовы территории. Например - для похищения людей, причем в последнее время такие случаи стали происходить уже постоянно.  Признаюсь, положение о том, что обустройство границы с ПМР означает её признание, всегда поражало меня своей абсурдностью. Обустройство линии противостояния и разделения с территорией, пусть даже формально "своей", но на которой шли военные действия, и на которой находятся неподконтрольные властям Молдовы, и, более того, враждебные Молдове вооруженные люди - мера необходимая и разумная. Она никак не связана с формальным территориальным признанием. Когда полиция огораживает барьерами подступы к зданию, в котором засели террористы - она же не признает тем самым их "независимости"?  В случае с ПМР ситуация была ровно такой же, просто площадь, контролируемая вооруженными мятежниками - существенно большей. И ответные меры просто напрашивались: глухо отгородиться, построить полноценную границу, ввести жесткий, практически визовый контроль въезда и выезда. Ясно заявить о том, что ни о каком признании речи не было, и не будет. Обратиться к Украине - как признанное государство к признанному государству, с просьбой максимально изолировать мятежный регион также и с её стороны. Отслеживать все случаи приватизации в ПМР и подавать на покупателей краденого иски в международный арбитраж. Разумеется, полной изоляции всё равно не получилось бы, но деловая и политическая жизнь руководства ПМР, да, впрочем, и их личная жизнь тоже, была бы существенно омрачена. Им стало бы намного сложнее обогащаться, выезжать за пределы своего анклава, выводить деньги в оффшоры - вся эта бурная и доходная их деятельность была бы в этом случае сильно ограничена. А в дальнейшем, по мере стабилизации новых границ, уже межгосударственных, возникших после распада СССР, эта жизнь становилась бы ещё сложнее. И одновременно - но сначала огородив со всех сторон заднестровский регион - можно было бы говорить о том, что те приднестровцы, которые ощущают себя гражданами Молдовы, могут рассчитывать на её поддержку. И предоставлять её им - но не всем подряд, а в обмен на ясное выражение лояльности. Впрочем, обо всём этом легко рассуждать сегодня. А тогда Молдова была крайне слаба, а её политики - неопытны в новой роли лидеров независимого государства, а не утверждаемой из Москвы администрации союзной провинции. И ровно те же проблемы были и в Украине. По большому счету, полноценной государственностью - с полноценной армией, спецслужбами, дипломатическим представительством на тот момент обладала только Россия. И она в полной мере воспользовалась этим преимуществом, превратив большую часть "братских республик" в свои колонии, в источники дешевого сырья, дешевых колониальных товаров и дешевых бесправных рабов, в буферные территории, сдерживавшие экономическое и политическое наступление Запада, размывавшего российскую дикость, а следовательно - уничтожавшего среду обитания российских коррупционеров. Избежать этой колонизации, да и то, лишь частично, удалось только странам Балтии. Но там всё же был опыт государственного строительства, была толковая западная диаспора, сохранившая в памяти опыт двух десятилетий независимости, был хоть какой-то фундамент международного признания, оставшийся после разгрома 1940 года: система договоров, которую можно было реанимировать, и на которых можно было сразу, уже не с полного нуля строить новое государство. Одним словом, надо понять и принять, как данность, что не самый удачный ход событий в Молдове в последние 25 лет, в том числе и по приднестровской проблематике, был почти по всем позициям неизбежен -  предопределен трудностями нашего старта.     Тем не менее, анализ того, что не было сделано в те годы, пусть и по вполне объективным причинам, даже сегодня, десятилетия спустя, необходим и конструктивен. Потому что 90, и даже 95% из этого перечня не поздно начать осуществлять и сегодня. И никакие ранее заключенные соглашения с ПМР этому не помеха. В отсутствие ясного статуса этих договоренностей они просто бумага. Их можно - и, честно говоря, даже нужно, вот просто в воспитательных целях! - с улыбкой, глядя в глаза тираспольской делегации, порвать и спустить в унитаз. Сказав, что теперь переговоры будут начаты с чистого листа - с определения Молдовой переговорного статуса ПМР. И подкрепить свое заявление ясной демонстрацией того, чем признанное государство отличается от непризнанного анклава: таможня, связь и интернет, банковские операции, автотранспорт, железнодорожное сообщение - ну, и так далее. С одной, правда, оговоркой: эти меры не должны лупить, как артиллерия по площадям, по всему населению Приднестровья. Они должны носить точечный характер и быть направлены именно и конкретно против приднестровских руководителей.  У приднестровского руководства необходимо вырабатывать правильные рефлексы и адекватные причинно-следственные связи. Которые должны сводиться к тому, что строптивость, проявленная на переговорах, неконструктивная позиция, или, не дай Бог, провокации в адрес Молдовы, быстро и жестоко караются. И не в отношении "Приднестровья вообще" - а пофамильно и конкретно. Обиды и мифы Впрочем, не будем забегать вперед. Потому что перед нами замаячил следующий слой проблем. Если коротко, он сводится к вопросу о том, каков фактический статус руководителей ПМР? Понятно, что они непризнанные, и что выборы нелегитимные… Ну, а всё же, в какой степени они являются представителями населения Приднестровья. Какова степень их внутренней легитимности, которой, к слову, всегда любили козырять власти Тирасполя? Чтобы разобраться в этом, посмотрим повнимательнее на то, что происходило в Молдове и Приднестровье, начиная с 90-х. Попробуем увидеть суть тех событий. Распад Союза выпустил из-под спуда множество накопившихся обид малых народов, насильно включенных в состав рухнувшей империи. Были ли гнев, и обида молдаван на русскую оккупацию справедливыми? Сегодня, из 2015 года, я признаю: да. Были. Но это сегодня. А 25 лет назад - да и 15 лет назад - я не был готов к такому признанию. А огромная часть русскоязычного населения не готова к нему и до сих пор.  Переосмысление истории и отказ от старых мифов - штука вообще непростая, и очень долгая по времени. Пойдем дальше. Был ли этот гнев направлен на верный объект - на русскоязычное население, большая часть которого въехала в правобережную Молдову после 1944 года? Здесь уже сложнее однозначно ответить "да". И, тем не менее - скорее да, чем нет. Мы (я не отделяю себя от всех прочих русскоязычных) не были, в большинстве своем, непосредственно виновны репрессиях и в организации голода. Но мы были виновны в поддержке существовавшего положения вещей. В чванстве "культурных русских", свысока смотревших на "сельских молдаван". Мы были виновны в пренебрежительном отношении ко всему молдавскому, проскальзывавшему в наших разговорах постоянно, привычно, на бытовом уровне. Виновны в лености, и в нежелании узнать и понять коренное население. Были ли у нас оправдания? До некоторой степени да…  Советские репрессивные органы уничтожили интеллигенцию, жившую в Бессарабии до 1940 года. Советский агитпроп переписал и изолгал историю. Советские власти максимально изолировали бывшую Бессарабию от Румынии. Они сознательно прививали неприязнь к Румынии, в том числе и молдаванам - а уж русским и подавно.  Но можно ли считать эти оправдания достаточными, чтобы признать нас невиновными? Я полагаю, что нет. Возможно, они, до некоторой степени, смягчают нашу вину - но не снимают её полностью. Но, опять-таки, я думаю так в 2015 году. Я пришел к этой точке зрения, профессионально занимаясь журналистикой и политологией. Сегодня я испытываю чувство вины. В том числе - и за себя, того, каким я когда-то был, за себя из ушедшего, советского, времени. Но очень многие, к сожалению, даже большинство русскоязычных граждан Молдовы не пришли к этому пониманию и сегодня. А Приднестровье было "под Советами" на 20 лет дольше, чем правобережная Молдова. Там промывка мозгов шла много серьезнее. И ощущение своей глобальной правоты, основанной на том, что, мол, это мы, русские, советские принесли на правый берег культуру и грамотность, а до этого там царил каменный век, было куда сильнее. А на правом берегу в это же время поднялось молдавское население, ослепленное обидой и гневом. Многие держали и копили это в себе годами, но не осмеливались высказать вслух. Многие испытали впервые, прикоснувшись к знанию настоящего положения вещей - причем, не имея этого знания раньше, они и много лет до этого интуитивно ощущали, что что-то тут не так. И вот, под горячую руку, с обеих сторон было сказано и сделано немало лишнего - того, чего говорить и делать уж точно не стоило. И диалог между общинами не сложился. Напротив, на многие годы между ними сложилась устойчивая неприязнь, и это при том, что отношения и раньше были непростыми, и болтовня о "советском интернационализме" была только крышкой на медленно кипевшем котле.  К тому же, и желающих плеснуть в костер керосинчика и погреть на этом руки нашлось немало, причем, с обеих сторон. Надо же было бывшим партийным функционерам как-то перекрашиваться, приспосабливаться к новым временам - а значит, надо было что-то возглавить. Удобнее же всего им было возглавить борьбу с новым врагом, отведя взгляды от их собственных дел и делишек. Хотя попытки наладить диалог были. С обеих сторон. Но обе стороны очень уж лелеяли тогда свои обиды, и, занятые ими, неспособны были понять обиды чужие. В 1990-92 году разница между Молдовой и ПМР укладывалась в известную фразу из фильма "Кин-Дза-Дза" - поразительно пророческого, к слову: "значит, у вас такой же оголтелый расизм, только власть захватили пацаки". Однако затем Кишинев и Тирасполь стали развиваться каждый в своем направлении. Молдова оказалась открыта западным влияниям. Да, эти влияния были не единственными. И не всегда достаточно последовательными. И нередко встречали сопротивление: Молдова и сегодня не перестает колебаться между Западом и Россией. И, во многом как раз по этой причине, в Молдове, и, в особенности, при сравнении Молдовы с Приднестровьем, хорошо видна разница между европейским и российским векторами развития. К сожалению, тем, кто живет в Молдове, и ежедневно находится в потоке этих изменений, многие подробности не видны. Глаз замыливается. Зато мне, помнящему Молдову 15-20 летней давности, и наблюдающему её сегодняшнюю, к тому же в сравнении с ПМР, разница очень заметна. Молдавское общество на бытовом уровне стало значительно терпимее, доброжелательнее и миролюбивее. В этом плане оно сильно приблизилось к европейским реалиям. Да, пока ещё не достигло их - но изменения за 15 лет произошли просто огромные. Уровень образования тех, кто хочет учиться, существенно вырос. Я сужу об этом по уровню подготовки абитуриентов и студентов-первокурсников Госуниверситета, с которыми мне довелось немного пообщаться за последний месяц. Кишинев за 15 лет стал чище. И благоустроенней. Да, бывают неприятные исключения, и даже в самом центре, вроде участка Штефана чел Маре между Измаильской и Тигиной, но это именно исключения. И ещё: наиболее агрессивной, косной и плохо образованной частью молдавского общества сегодня оказалась как раз та его часть, которая в культурном и информационном плане ориентируется на Россию. Вчерашние самоуверенные культуртрегеры, ещё и сейчас любящие вставить колкую фразу о том, что, мол, "русские оккупанты, захватывая молдавские города, оставляли за собой бани и библиотеки" (спорное, вообще говоря, утверждение, к тому же, упускающее из виду расстрельные полигоны и поезда в Сибирь) сильно сдали, а при сравнении со сторонниками европейского пути развития выглядят вообще крайне бледно. И дело тут не в языке - хотя и в нём тоже, незнание никаких языков кроме русского страшно сужает доступное информационное поле. Но, повторяю, дело не только в этом. У ориентированных на Россию этнических молдаван я вижу те же проблемы, что и у русскоязычных граждан, продолжающих с тоской смотреть в сторону Москвы. Верно и другое ориентированная на Европу часть русскоязычных граждан по уровню образования и информированности не уступает румыноязычным проевропейцам. Впрочем, даже не зная румынского, большинство таких граждан хотя бы читают по-английски, а это уже какая-то альтернативная информация. Разумеется, я не проводил специального социологического исследования. Речь идет о впечатлениях от личного общения за полтора месяца постоянного пребывания в Кишиневе, после 12 лет жизни в ПМР и 4 месяцев тираспольского СИЗО. Но я почему-то думаю, что исследование такого рода дало бы точно такие же результаты. А теперь сравним это с Приднестровьем, которое заявляет о сближении с Россией. И которое, год от года, всё сильнее отгораживается от Запада и замыкается в своей "осажденной крепости" от всего окружающего мира, действуя, опять-таки, по примеру России. Которое целиком находится в поле российской пропаганды, представляющей Запад и Европу, как центр Мирового Зла. Кстати, на допросах в КГБ мне вполне серьезно ставили в вину мою брошюру, подготовленную для Европейского клуба Молдовы и подробно разбирающую преимущества интеграции с ЕС в сравнении с интеграцией с Россией. Итак, что мы видим в Приднестровье? Уровень бытовой агрессивности, мелкого бытового криминала и алкоголизма в ПМР заметно вырос - за те же 15 лет. Причем, он вырос не внезапно, а устойчиво рос год от года. Правда, не достиг ещё российского - но ведь и ПМР только "сближается" с Россией, но ещё не "слилось" с ней. (Подозреваю, что если мы попробуем собрать статистику, разделив молдавское общество на "пророссийскую" и "проевропейскую" страты, то "пророссийская" покажет те же результаты и в Молдове). Уровень образования приднестровской молодежи заметно упал за те же 15 лет. И продолжает падать. Он заметно ниже, чем в Молдове - я, повторяю, говорю о тех, кто хочет учиться.   Тирасполь ветшает на глазах - не говоря уже о приднестровской глубинке. Изменения, за те же 15 лет, увы, не в лучшую сторону. Яркие фасады, которых стало больше в центре города, не скрывают общей печальной ситуации. В духе чисто российской показухи, руководство ПМР содержит в порядке дорогу от Бендер до Первомайска - это часть трассы Кишинев-Одесса. По ней возят гостей из России и переговорщиков из Кишинева. Но это, увы - всё… Несколько объектов, кое-как запущенных в рамках программы "евразийской интеграции" в лучшем случае затыкают самые позорные дыры, но не решают никаких проблем в принципе. Всё это - плоды изоляции, прямое следствие попыток заменить нормальное взаимодействие с окружающим миром сближением с одной лишь Россией. Но распропагандированное население региона более всего опасается не дальнейшего пребывания в изоляции, а экспансии НАТО и США, а также агрессии "румын" и - это уже веяния последних лет - "бендеровских фашистов". Собственно говоря, на этом страхе и строилась все последние годы консолидация ПМР. Я не буду сейчас углубляться в раннюю историю приднестровской независимости, в период 1990-94 г.г. Хотя она и крайне поучительна, но это всё же тема отдельного рассказа. А вот в последние, как минимум, 10 лет, единственной консолидирующей общество ПМР силой был и остается страх перед внешними врагами, окружившими и обложившими "нашу землю" со всех сторон. Но в споре телевизора и холодильника всегда побеждает холодильник. Нынешняя генерация приднестровского руководства, разворовала "республику" подчистую. Российских дотаций и газовых денег уже не хватает. Никаких других доходов у ПМР нет. Умерять свои аппетиты приднестровское руководство не намерено. И оно взяло курс на избавление от лишнего населения. На создание условий для, во-первых, снижения общей численности населения ПМР, которая сейчас составляет примерно 350 тысяч человек. Это, кстати, вдвое меньше чем было на момент объявления Приднестровья "независимым". Переполовинить население своей страны всего за четверть века - согласитесь, это не рядовой результат. Но и 350 тысяч для нынешних властей ПМР - это слишком много. При практически полном отсутствии   работающих производств, по меньшей мере, 250 тысяч из них - это ненужный балласт, порождающий кучу проблем и затрат. Кроме того, примерно 70% населения - то есть где-то 245 тысяч - это люди пенсионного и предпенсионного возраста. Пасьянс, как видите, сошелся. Из 350 тысяч - 250 тысяч пенсионеров команде Шевчука просто не нужны. Они должны уйти - тем или иным способом: уехать или умереть. И снижение пенсий и зарплат бюджетникам на 30%,  при том, что и 100%-е пенсии и бюджетные зарплаты не дотягивали до прожиточного  минимума, является  не следствием "отсутствия денег"  в ПМР или выдуманной "экономической блокады" а продуманной и спланированной программой геронтоцида. Я писал об этом уже не раз, я настаиваю на этой точке зрения, и могу обосновать её подробно, с цифрами в руках. Если же говорить кратко, то скажу так: в ПМР деньги есть. Их вполне хватает на парадные мероприятия, проводимые на очень широкую ногу, на показушный ремонт к приезду гостей и на роскошный образ жизни примерно 5% населения - это примерно 17-18 тысяч человек. Доходы этих 5% по самым скромным подсчетам в 20-25 раз выше доходов среднего приднестровца.  Снизь они свои аппетиты хотя бы вдвое - и Приднестровье могло бы жить скромно, но приемлемо. Если же лишить эти 18 тысяч всех их привилегий, то население ПМР жило с коэффициентом 2 к нынешним доходам.  Тоже не роскошно - но прожить можно уже довольно безбедно. Но подобная благотворительность не входит в планы верхушки ПМР.  Планы у неё совсем другие: выбросить за борт 250 тысяч лишних ртов. Для обслуживания 17-18 тысяч функционеров, ведущих себя как оккупационная армия, вполне хватит 80-85 тысяч бесправных рабов. А поскольку лишние 250 тысяч не желают умирать молча, и начинают роптать, то приднестровское руководство прибегло к организации репрессий против несогласных. Сегодня в ПМР можно оказаться в тюрьме за пост в социальных сетях или даже за недовольство, высказанное устно, если в компании окажется стукач КГБ. А таких стукачей всё больше. В Приднестровье возрождается 1937 год - во всей его красе. Может ли власть, истребляющая собственное население, обладать "внутренней легитимностью" - даже если население настолько обмануто и распропагандировано, что формально эту власть поддерживает?  Это вопрос, конечно, спорный. Но, мало-помалу, мировые стандарты склоняются к отрицанию такой легитимности. Сталин успел вовремя умереть - и его деятельность, а также деятельность его наследников всё ещё не стала предметом расследования Международного трибунала. Но я верю, что будет и это. А вот Пол Пот и Бокасса, и даже куда более умеренные Милошевич, Хуссейн и Каддафи уже были признаны преступниками. Я убежден, что преступниками, сознательно истребляющими население контролируемого ими региона, должны быть признаны и нынешние власти ПМР. Разумеется, для совершения такого шага в Молдове должен сложится целый ряд условий. Нужно уверенно чувствующее себя правительство. Нужна политическая воля парламентского большинства. Нужно ясное понимание того, что никаких "полюбовных" и "компромиссных" договоренностей с руководством ПМР достичь не удастся. Во всяком случае - таких, которые были бы приемлемы для ориентированной на Европу части молдавского общества. Да - большая часть населения ПМР настроена к Молдове враждебно. И к Украине она настроена враждебно. И ко всему миру она тоже настроена враждебно, над этим 25 лет работали московские и тираспольские пропагандисты. Но сегодня большая часть населения ПМР уже не верить и тираспольской власти. И если Кишинев предпримет шаги, которые лишат правящую в Тирасполе семейку Шевчуков-Штанских возможности совершать вояжи на личном самолете через кишиневский аэропорт - и донесет эту новость до населения ПМР, то симпатии к Кишиневу в глазах этого населения резко вырастут. И есть ещё много таких - но обязательно адресных шагов, которые можно сделать для того, чтобы население левого берега начало относиться к Кишиневу теплее, чем сегодня. Конечно, отношение к Молдове первых лиц Приднестровья при этом сильно похолодает. Но ведь они и так нам не друзья. Более того - они нам враги. Свежие новости из Тирасполя За два дня до 25-летнего юбилея непризнанной ПМР, под занавес предпраздничной пресс-конференции, "президент" Евгений Шевчук заявил, что министр иностранных дел Нина Штански в скором времени уйдет со своего поста и выйдет за него замуж. А в МИД ПМР появится новый руководитель. Тесные отношения "сладкой парочки", по-семейному грабивших Приднестровье, друживших с Дмитрием Рогозиным и летавших на шоппинг в Европу, ни для кого уже давно не были секретом. Но правящий тандем не торопился оформлять свои отношения. И вдруг - такой резкий поворот. С чего бы это? Судя по всему, в Кремле решили, что приднестровский "тандем" надо менять. Технически это означает эвакуацию, поскольку парочка знает слишком много. Вероятнее всего, будет разыграна трехходовка. Сначала Нина, уйдя с поста "главы МИД ПМР" отбудет Москву, где её по-быстрому обучат дипломатическим премудростям в стиле Лаврова-Чуркина и выдадут соответствующий диплом. Затем она займет средней руки место в посольстве какой-нибудь дружественной России страны - например, в Венесуэле. Скорее всего, на этом этапе Нина сменит фамилию на Штанскую - так она обозначена в свидетельстве о рождении. Возможно, пойдет и дальше, взяв фамилию матери. Словом, сделает всё возможное, чтобы затеряться в толпе российских дипломатов. А Евгений Васильевич, оформив брак с Ниной Викторовной в посольстве России в Молдове, как и полагается это делать гражданам РФ, состоящим там на консульском учете, возьмет, скорее всего фамилию супруги. И, сложив с себя полномочия президента по итогам выборов 2016 года, а, возможно, и раньше, он, как и положено верному мужу, поедет сопровождать жену к месту ее дипломатической службы. С новым российским паспортом на другую фамилию. И поселится за территорией посольства - вне формальной российской юрисдикции. Показав на прощанье нос всевозможным расследователям его финансовых операций по переводу в офшоры с 2011 по 2015 гг примерно полумиллиарда долларов. Вот что значит уметь делиться с правильными людьми. Но гораздо интереснее другое. Кто придет на смену чете Штанских-Шевчуков? Понятно, что все креатуры будут утверждаться в Москве, и что за право выдвижения развернется борьба. Основные силы, чьи кандидаты будут участвовать в кастинге, в принципе известны. Это, прежде всего, фирма "Шериф" - крупнейшая приднестровская корпорация, в которой тесно сплелись интересы акционеров из Молдовы, России, Украины и не только, провалившая президентские выборы 2011 года по причине бездарности нанятых ею халтурщиков-политтехнологов. Это делающий себя пиар на «помощи соотечественников» Дмитрий Рогозин, рядом с которым отирается парочка депутатов Госдумы РФ родом из Приднестровья. Здесь всё довольно известно и предсказуемо: обе команды заинтересованы в консервации существующей ситуации, а их кормовые базы пересекаются слабо. "Шериф" строит бизнес на полупризнанности и контрабандных схемах, а Рогозин сидит на откачке денег из российских дотаций. Таким образом, они могут довольно легко достичь компромисса. Но на подходе и новые игроки. Таковых просматривается два. Приднестровье совсем не прочь использовать в своих интересах партия войны на Донбассе - как силу для нанесения удара в тыл Украине. Достижимые при этом задачи: списание ПМР с российских дотаций, нанесение существенного ущерба Украине и длительная дестабилизация всего региона, включая, как минимум, Молдову и Одесскую область. В ПМР эти силы представлены, прежде всего, резидентурой ГРУ, базирующейся под крышей "миротворческого контингента". О таком варианте развития событий я уже писал. Кроме того, в Молдове сложилась и "партия гнилого мира", которая вполне может выйти на контакт с Тирасполем - если только уже не ведет с ним переговоров. Это группировка, заинтересованная в компромиссном варианте развития страны, в балансировании между ЕС и Россией. Такое промежуточное, и, якобы, переходное состояние, растянутое на максимально долгий срок, даст массу преимуществ избранному кругу лиц. В этом случае, Молдова, оставаясь формально "стремящейся в ЕС" и "европеизирующейся", станет, по сути, российским троянским конем, внедренным в схему ассоциации с Евросоюзом бывших республик СССР для расшатывания её изнутри. В эту схему прекрасно укладывается сближение Молдовы и Приднестровья, и "разрешение конфликта на Днестре" путем "интеграции" нынешней ПМР со всеми её структурами в неустойчивую и коррумпированную Молдову, для максимальной ее "приднестровизации". Это тот самый вариант развития событий, о котором я писал в начале статьи: сведение на ноль принципиальных противоречий, упрощение проблемы до дележа власти и финансовых потоков и нахождение компромисса. Такое разрешение приднестровской проблемы несет огромную угрозу для Молдовы - не меньшую, и чреватую не менее трагическими последствиями, чем даже прямое вооруженное противостояние. Подведем итоги Итак, подведем итоги нашего сегодняшнего разговора.   Конфликт между берегами прошел в своем развитии через ряд этапов. Сегодня он не носит ни национальный, ни языковой характер. Как ни высокопарно это звучит, но нынешнее противостояние действительно порождено цивилизационным выбором. Один вариант развития - это движение в сторону ЕС - трудный, требующий огромной просветительской работы процесс. На этом пути необходимо повышение уровня образования и профессиональной квалификации граждан, рассчитывающих найти работу в новых условиях. Рост гражданской сознательности всего общества в целом. Привитие гражданам терпимости к чужому мнению, уважения к чужим правам, и навыков в отстаивании собственных прав…  Да, и ещё, к слову - этот путь потребует отказа некоторой части наших граждан от права не знать никакого языка кроме русского. Всё это, и ряд других хороших привычек, вроде привычки не брать и не давать взятки, и не путать свой карман с государственным бюджетом, и называется европеизацией.  Конечно, Молдове ещё многое предстоит сделать по всем перечисленным направлениям. Но за 24 года независимости, при всех нынешних недостатках Молдовы, на этом пути было сделано немало. Посмотрите, сколько возмущения вызвала в молдавском обществе история с пресловутым «миллиардом», выведенным из банков? А теперь сравните её с возмущением в ПМР по поводу беспрецедентного, даже для "русского мира", уровня воровства тамошней верхушки? Никто ни гу-гу, а кто посмеет открыть рот - к тому ночью приходят ребята из КГБ Альтернатива европейскому пути - российский путь развития. И Приднестровье все эти годы дрейфовало в этом направлении: в сторону российского устройства общества, где самовластный барин владеет бесправными крепостными. А кто недоволен - к тому ночью приходят барские лакеи с дубьем, для вразумления - в нашем случае, это упомянутые выше ребята из КГБ ПМР. При этом, абсолютное большинство крепостных верит в то, что власть барина благодетельна для них, поскольку освобождает от бремени личной ответственности, и, к тому же, гарантирует занятость - на барщине. И приднестровцы не будут особенно рады освободителям - как, к слову, не радовались отмене крепостного права процентов 80%, наверное, пореформенных крестьян. Но сейчас - именно сейчас - у Молдовы есть шанс. Недовольство населения ПМР правящей командой достигло предела. И этим шансом надо воспользоваться. Потому что никакого другого шанса, кроме как прийти в Тирасполь в роли освободителей от зарвавшегося диктатора, у Молдовы нет. Договоренности в верхах невозможны. Приднестровское руководство - и нынешнее, и прошлое, и любое будущее - несамостоятельно. В принципиальных вопросах оно абсолютно зависимо от России. Уморить голодом пенсионеров - это, пожалуйста, тут Россия не станет вмешиваться. Опустошить бюджет для шоппинга Нины Штански по Европам? Да на здоровье. А вот переориентировать ПМР на европейский путь развития - это уж извините. И если в какой-то момент в Тирасполе, каким-то чудом, окажется у власти президент, который решится на такой поворот, то его сменят за полчаса максимум. Те самые ребята из резидентуры ГРУ и придавят его в его же кабинете. И поставят правильного президента. То есть, хорошо управляемого из Москвы. Таким образом, никакие полюбовные соглашения с ПМР - кроме единственного, самоубийственного варианта - полного отказа от европейского развития Молдовы и превращения её в одно большое Приднестровье - невозможны. А значит, не имеют смысла и переговоры в нынешнем формате. Нужна принципиально другая программа реинтеграции. Основанная на ясном понимании того, что в действительности представляет собой нынешняя ПМР. Такая программа не будет бесконфликтной. Напротив, она может быть только очень и очень жесткой.  Включая беспощадное давление на приднестровские власти. Притом, давление, в первую очередь, адресное. Плюс последовательное выжимание из ПМР "миротворцев" из России, которые, пор сути, являются сегодня одним из главных факторов риска в регионе.  Основанная на ясном понимании того, что никакое включение в Молдову существующего в Тирасполе режима невозможно, а возможен только его полный демонтаж.  Реализация такой программы станет постоянным источником беспокойства и неприятных проблем. Но у неё будет одно неоспоримое преимущество: она будет работать. В отличие от сегодняшнего переговорного процесса.  О том, какой могла бы быть такая программа - читайте в окончании статьи. Окончание следует