Обострение после чая. Почему Минск шумно разругался с российским послом
Легкость, с которой российский посол и его собеседники в Минске повышают ставки в риторике, – это симптом более глубоких процессов в белорусско-российских отношениях. Обе стороны начинают ощущать, что они подошли к какому-то историческому порогу. А ресурс старого формата дружбы исчерпан настолько, что рисковать уже в общем-то нечем.
В белорусском МИД сравнили посла России в Минске Михаила Бабича с «подающим надежды бухгалтером», обвинили его в менторском тоне, подтасовке цифр в своих интервью и в том, что он так и не научился отличать независимое государство от российского федерального округа, сообщает carnegie.ru.
Градус эмоций в заявлении поразил даже тех, кто внимательно следил за активностью российского дипломата в последнее время. МИД России попросил уважать своего посла и дал несколько ответных комментариев, назвав пресс-секретаря МИД Белоруссии «клерком», а его слова – «болтовней». Белорусские эмоции объяснили тем, что в Минске не привыкли к аргументированным ответам на свои «оскорбительные выпады» в адрес России.
Всего за месяц Минск и Москва проделали путь от дружелюбной трехдневной встречи президентов в Сочи до нового обострения.
Почти затухший конфликтВ нынешнем белорусско-российском споре с самого начала не было ясного поля для компромисса. Этим он отличался от прошлых ссор Минска и Москвы, в которых можно было сойтись на какой-то средней цифре между белорусскими запросами и российскими ресурсами на дружбу.
Теперь Белоруссия теряет миллиарды долларов доходов на беспошлинной нефти после налогового маневра в России. Этот маневр и его компенсация российским нефтеперерабатывающим заводам нарушает договоренности о ЕАЭС, считают в Минске. Москва заняла принципиально новую позицию и предложила в ответ глубокую интеграцию в Союзном государстве.
При настолько разном весе двух стран это не может значить ничего другого, кроме плавного поглощения Белоруссии Россией. Но белорусы, включая их правящую элиту, привыкли к независимости, суверенитет стал равен власти для белорусского президента. Поэтому энтузиазма в Минске эта идея не вызвала.
После трех дней общения Путина и Лукашенко в Сочи в середине февраля казалось, что конфликт затух. Не разрешился, а именно затух, ушел с повестки дня обоих лидеров. Президенты повстречались четыре раза за зиму, зафиксировали, что их позиции не слишком сблизились, и разошлись на хорошей ноте, поиграв в хоккей и покатавшись на лыжах.
Но от этого тема не ушла, по крайней мере из белорусской политической жизни. 1 марта Александр Лукашенко провел «Большой разговор» – сеанс семичасового общения с журналистами и экспертами. России он посвятил несколько часов.
Нельзя сказать, что Лукашенко был слишком резок в тот день. Он скорее повторял все свои прежние позиции: мы не нахлебники, хватит нас так называть; вокруг Путина есть олигархи, которым мешают белорусские товары в России; про интеграцию давайте общаться, но суверенитет превыше всего; единую валюту можем ввести, но не ваш рубль, а что-то общее (то есть невозможное для России); на Москве свет клином не сошелся, но дружить нам суждено историей; мы обо всем договоримся, не переживайте, потери не страшные.
Еще белорусский президент жаловался на информационные наезды с российской стороны, но прямых выпадов в адрес Кремля не было. Даже местами наоборот, Лукашенко много критиковал Польшу за желание пустить к себе американскую базу.
В другое время на этом все бы и закончилось. В Москве почти никто не заметил заявлений Лукашенко – белорусской темы за последние месяцы и так был перебор. Но уже полгода в Минске работает новый российский посол, который не упускает возможностей поучаствовать в риторическом пинг-понге.
Слишком новый посолКогда полпреда Путина в Приволжье, Михаила Бабича, назначили послом в Белоруссии, в Минске сразу отнеслись к нему настороженно. Бывший силовик с репутацией жесткого антикризисного менеджера и опытом работы премьером Чечни. В 2016-м его пробовали назначить послом в Киев, но там не дали агреман.
Владимир Путин назначил Бабича еще и своим спецпредставителем. Сразу стало понятно, что в Кремле будет новый уровень внимания к Белоруссии. А в ней самой те, кто видит в России угрозу, прозвали Бабича генерал-губернатором.
Стиль работы посла оказался совершенно новым. Он сильно обновил персонал дипмиссии, перевел в Минск своих людей из Приволжья, включая силовиков. Регулярные поездки Бабича по белорусским регионам и визиты на крупные заводы стали немного напоминать осмотр хозяином (или его наместником) своих владений.
Бабич стал первым за десятки лет послом России в Минске, кто открыто встретился с белорусской оппозицией – двумя лидерами кампании «Говори правду». Это самая умеренная из оппозиционных групп, что-то вроде российского «Яблока» или Ксении Собчак. Но на фоне общего похолодания отношений Минска и Москвы встреча смотрелась двусмысленно. Уже после пикировки с МИД Бабич, посещая Витебск, сказал, что не исключает встреч и с другими оппозиционерами.
Еще до этого раз в несколько недель посол стал давать развернутые интервью российским СМИ. В них он по пунктам проходился по всем последним заявлениям Минска, отвергал каждую из претензий и выставлял встречные. Он же первым из российских чиновников затронул тему белорусизации, сказав, что между ней и дерусификацией – тонкая грань.
В отличие от прошлого российского посла, бывшего алтайского губернатора-коммуниста Александра Сурикова, которому Лукашенко нравился порой больше, чем собственное монетаристское правительство, Бабич начал спорить напрямую с белорусским президентом.
В последнем интервью РИА «Новости», которое и вызвало гнев Минска, посол сделал несколько заявлений на грани дипломатического этикета. Бабич шесть раз в разной форме повторил тезис о том, что Россия кормит Белоруссию, обвинил Лукашенко в том, что тот допускает «нелепые упреки», оперирует «анекдотичными примерами», пытается мобилизовать электорат через образ России как врага.
Эмоции – это норма в белорусско-российских отношениях. Лукашенко сам почти всегда повышает их градус, на что в Москве порой охотно отвечают. Но в дипломатической практике, как в белорусско-российской, так и вообще в мире, принято, чтобы обмен резкостями брали на себя столицы, а послы работали добрыми полицейскими, стараясь не испортить отношения в стране пребывания.
Раздражение белорусского МИД, который, по слухам, активнее всего выступал против выдачи Бабичу агремана в прошлом году, достигло точки кипения. Критика посла в адрес Лукашенко стала удобным поводом для ответного гнева. Ведь даже если бы белорусские дипломаты переборщили, вряд ли кто-то стал бы их наказывать за слишком рьяную защиту своего президента от нападок.
Своей резкостью МИД хотел, в каком-то смысле, ошпарить партнера. Это та же логика, с которой люди в ссоре вдруг повышают друг на друга голос – чтобы послать сигнал, как сильно их злит поведение собеседника. Бабичу таким образом пытаются намекнуть, где стоят и всегда стояли флажки.
Нервная вершина айсбергаБольшой спор Минска и Москвы про нефть и интеграцию – это всерьез и надолго, но он совершенно не обязательно должен был привести к дипломатической перебранке. Это во многом параллельный сюжет, и его причины – в несовместимости роли, которую взял на себя Бабич, и ожиданий белорусской власти от человека на его должности.
Но та легкость, с которой российский посол и его собеседники в Минске повышают ставки в риторике, – это симптом более глубоких процессов в белорусско-российских отношениях. Обе стороны начинают ощущать, что они подошли к какому-то историческому порогу. А ресурс старого формата дружбы исчерпан настолько, что уже в общем-то и нечем рисковать.
В Минске видят, что Москва бесповоротно решила уменьшать белорусскую статью своих расходов. А также замещать белорусский импорт российской продукцией – будь то продовольствие, грузовики или колесные тягачи для баллистических ракет. Пониженный уровень лояльности с российской стороны повышает допустимый уровень резкости с белорусской.
А посол России и спецпредставитель Путина не слишком уж боится навредить отношениям с Минском, потому что Москва мало что теряет от белорусских обид. В разворот Лукашенко на Запад никто не верит. Наоборот, весь посыл российской позиции в последние месяцы звучит как «не хотите интегрироваться, поживите за свой счет, поищите дешевую нефть в других местах, посмотрим, как получится».
В другой ситуации можно было бы однозначно сказать, что стороны на всех парах несутся к разводу или к какому-то серьезному снижению уровня союзничества. От старого устала Россия, а то, что она предложила взамен, не подходит Белоруссии.
Но у Александра Лукашенко, с его экономической и политической системой, действительно нет легких отходных путей. Европа не примет в свои ряды автократа, а экономические шоки от быстрого разрыва с Россией белорусскому президенту даже страшно себе представить.
Поэтому Минск будет стремиться всеми силами замедлять этот процесс и попутно выстраивать запасные аэродромы, не сдавая при этом суверенитет. Бабичу, очевидно, на какое-то время станет сложнее работать в Белоруссии, особенно общаться с госорганами. Но в остальном вряд ли стороны станут дополнительно обострять как конфликт вокруг посла, так и более широкий нефте-интеграционный спор.
В среднесрочной перспективе белорусская экономика будет вынуждена адаптироваться к жизни без прежних объемов российской поддержки. И чем дальше зайдет этот процесс при Лукашенко, тем меньше преград будет на пути у следующей белорусской власти, если она захочет активнее избавляться от рудиментов постсоветской привязки к России.
