Россия — Китай: возможность стратегического альянса
В пору моего обучения китайскому языку в начале 80-х годов видные синологи того времени (многие и сейчас вполне здравствуют, китаистика подразумевает очень долгую и неторопливую жизнь :)) с ностальгией вспоминали 50-е годы, когда дружба с новым социалистическим Китаем казалась «на века» и открывала широкие жизненные перспективы для молодых (тогда еще) специалистов. Они ездили по всей Поднебесной в составе многочисленных партийно-правительственных, да и просто общественных делегаций, участвовали в реализации экономической помощи Китаю и трансфере (как бы сказали сейчас) современных технологий. Перед ними открывались двери библиотек и архивов, оформлялись разрешения на археологические и научно-этнологические экспедиции практически в любом месте страны.
Само государство Китай как бы вновь создавалось точно по лекалам СССР, бережно перенося на свою территорию все наши «наработки» в области государственного управления, организации партийно-хозяйственной жизни, не говоря уже о полном и всеобъемлющем восприятии нашей стратегии развития. Можно было говорить даже не о каком-то там «стратегическом союзе, но о полном уподоблении Китая СССР.
Но не прошло и десятка лет, как «дороги разошлись». Да так разошлись, что в течение почти двадцати лет смотреть друг на друга мы предпочитали через танковый прицел, а контакты сузились до кратких и сухих дипломатических обменов на самом низком уровне. Какая тут китаистика! Максимум можно было (с разрешения приграничных властей СССР) посетить Благовещенск, да посмотреть через Амур на жизнь затхлой китайской деревушки «на том берегу». Вся информация «доходила» или по радио, или по печатным изданиям под грифом «для служебного пользования», и только (для особо удачливых) случались редкие поездки в Сингапур, где находился центр изучения китайского языка при Сингапурском университете.
Уже никто особо не надеялся хоть на какой-то «свет в конце тоннеля». На изучающих китайский язык смотрели с сожалением. Вряд ли им может представиться даже возможность просто поговорить с китайцем. Но этот период (к большой радости китаеведов) закончился.
И вот опять... Ударили барабаны, замаршировали почетные караулы, зачастили делегации.
Россия и Китай вновь поворачиваются к друг другу с «распростертыми объятиями» и вновь вот-вот готовы зашагать «нога в ногу», но уже в рамках равноправного стратегического партнерства. По крайней мере, так все выглядит со стороны и так все подается по самым главным информационным каналам нашей страны.
Но не только официозные, а и самые либеральные СМИ заговорили об историческом «повороте» России в сторону Востока.
Именно этой теме и была посвящена передача на «Эхе Москвы», куда меня недавно пригласили в качестве «эксперта».
Ведущая, Евгения Марковна Альбац, перечислив наиболее значимые вехи в российско-китайских отношениях, обратилась с вопросом о возможности этого нового «стратегического союза» или, как стали говорить, об образовании новой «стратегической двойки» на современной политической карте мира. Каждый из приглашенных на эту передачу (в том числе и я) высказал свое мнение о тех или иных аспектах российско-китайских отношений, их роли и месте в российской экономике и политике. Поговорили и о самом Китае.
Но вот сам вопрос Евгении Марковны, на мой взгляд, так и остался без ответа. Можно ли говорить о неком новом «стратегическом союзе» или нет?
Если спросить прямо и ответить односложно, то твердо можно произнести слово «нет». Сейчас постараюсь аргументировать почему.
Прежде всего (для успешного стратегического альянса) нужно определенное совпадение частных стратегий самих стран, хотя бы по основным параметрам. Как, например, это было между СССР и КНР в 50-е годы. Когда обе страны строили практически одинаковые государства на одной экономической и идеологической базе и разделяли идентичные общественно-политические ценности. Вот на такой основе стратегический союз вполне возможен, но совсем не гарантирован (как мы сами в этом убедились).
Сейчас же такой общей базы ценностей у нас нет. И я совсем не говорю о формальной социалистической риторике КНР, от которой Россия отказалась в связи с распадом СССР.
В настоящее время сам вектор развития наших стран противоположен. Китай строит открытое миру рыночное государство, основанное на западных, практически либеральных (если не либертарианских) принципах устройства социально-экономической жизни с осязаемой перспективой демократического (в западном понимании этого слова) переформатирования политической системы в среднесрочной перспективе. Все предыдущие 30 лет китайских реформ только подтверждают пусть и совсем небыстрый, но неуклонно реализующийся тренд прозападного развития КНР.
Даже когда Китай совершал внутри страны совсем, скажем, неевропейские действия в отношении своих граждан, которые требовали более радикальных политических перемен (события на площади Тяньаньмэнь), и подвергался жестким санкциям со стороны ведущих западных держав, включая Японию, Южную Корею и Австралию, то «ответ» Китая не был наполнен усугублением конфронтации и внешними враждебными действиями. Наоборот, руководство КНР только ускорило политику открытости и снятия ограничений на движение товаров и капиталов как в свою сторону, так и вовне. Причем наибольшие привилегии получили экономические агенты именно тех стран, руководство которых наиболее жестко выступало с осуждением действий китайского руководства.
Вкупе с другими обстоятельствами это способствовало очень скорой отмене санкционных ограничений и восстановлению отношений as usual. Можно с уверенностью говорить, что Китай стремится «состояться» как великое и уважаемое государство в рамках современного «западного» цивилизационного выбора, который уже привел многие страны к зримому успеху. А с учетом человеческого и научно-экономического потенциала своей страны Китай надеется (пусть совсем и «не завтра») стать чуть ли не новым лидером, если не заменив, то серьезно подвинув определенным образом США и Западную Европу с этого, скажем, мирового пьедестала.
И для реального достижения подобных целей им как воздух нужно тесное взаимодействие и сотрудничество со всеми значимыми центрами мирового развития, а совсем не обособление и гордое наслаждение своей самобытностью. Такого взаимодействия можно добиться только одним способом: стать не только равным среди ведущих мировых держав по экономической и военной мощи, но и «своим» по основным общецивилизационным ценностям, в том числе и правам человека со всем набором условно «западных» демократических принципов.
Преобразования в области политического устройства, переход от автократии к принципам западной демократии хотя и отнесены Китаем на последний этап своих реформ и о конкретных шагах в этом направлении еще рано говорить, но они стоят в «повестке дня» и никто их не оспаривает.
Совсем другую картину мы наблюдаем в нашей стране. Можно с высокой степенью уверенности говорить о возврате к так называемым «традиционным ценностям», о попытках воссоздания некой своей, как сейчас принято говорить, «евразийской» государственной идентичности на основе отдельного (неевропейского) культурного кода.
Отсюда и достаточно твердое противопоставление себя «западному миру», ревностное отношение к своим «зонам влияния», попытки обозначения границ своей культурно-экономической «ойкумены» не только жесткой риторикой, но и прямой военной силой. Все это свидетельствует о желании «отгородиться» от внешнего мира, снизить масштаб взаимодействия до простой взаимовыгодной торговли и примитивного культурного обмена на уровне гастролей фольклорных коллективов (это уже немного утрируя :)). Говорить об эффективном и тесном сотрудничестве и (тем более) о взаимопроникновении с т. н. «западным миром» совсем не приходится.
Такая стратегия по всем основным пунктам противоречит китайской стратегии на развитие и сближение с тем же «западным миром».
Вот если бы Китай также делал упор (как было раньше) на своей цивилизационной уникальности, желал бы вернуться к своей традиционной конфуцианской государственности и считал все «западное» чуждым и вредным для китайского народа, то тогда бы была очень хорошая основа для стратегического альянса России и Китая в противовес западному тренду человеческого развития. Вероятность того, что Китай вдруг перестанет идти, как говорили раньше, в фарватере евроатлантического развития, а вернется на свой «исконный путь», может, и существует, но крайне низка. Китайское руководство отлично понимает, что без этого «фарватера» придется распрощаться со всеми своими мировыми амбициями, а также со скоростными автомагистралями и железными дорогами, высокотехнологическим производством, непосредственным и прямым доступом к инновационной мировой лаборатории. В общем, с главным источником человеческого развития — с современными знаниями и умениями.
Готовы ли китайцы (в лице своих руководителей) отказаться от перспектив своих реформ ради обретения стратегического союзника в виде России? Думаю, что ответ тут более чем очевиден.
Вы можете возразить, что китайцы же совсем не отказываются от протянутой руки России с предложением дружбы и союзничества. Наоборот, всячески эту руку трясут и сжимают в своем ответном «пожатии». Вот и лидер Китая Си Цзиньпин стоял рядом с лидером России В. В. Путиным на военном параде, а потом были торжественно подписаны десятки разных протоколов на самом высшем уровне, не говоря уже о намерении развивать совместно масштабные инфраструктурные проекты. Оба лидера излучали волны взаимных симпатий и надежд на «большое светлое будущее».
Все это так… Однако не надо обманываться внешними проявлениями. Китай, выбрав курс на всестороннюю интеграцию с лидерами мировой экономики и политику открытости, открыт (извините за тавтологию) всем для взаимовыгодного сотрудничества, пока это сотрудничество способствует и не противоречит его основной стратегии. Китай не против получить дополнительный бонус от чьих-то других противоречий, которые прямо Китая не касаются. Китай, можно сказать, вообще такой всемирный «специалист» по эффективному использованию «самобытных» стран в своих целях. Пример только одних китайско-иранских отношений, не говоря уже об отношениях с африканскими странами, свидетельствует о способности Китая извлекать пользу даже там, где другие страны в силу своих определенных, скажем, «предубеждений» действовать не могут. Но ни о каких стратегических союзах между, например, тем же Ираном и Китаем речи не идет.
Какие у нас есть основания предполагать, что мы для Китая нечто большее, чем страны Африки, Латинской Америки и Ближнего Востока, которые также противопоставляют себя «западному миру» в общем и «империалистической политике США и его сателлитов» в частности, и также пытаются компенсировать минусы своей стратегии «дружбой с Китаем». Китай, конечно, с ними со всеми «дружит», но с существенной выгодой для себя и без лишних стратегических обязательств. Вот и с нами тоже будет дружить. Но не более того.
snob.ru
